Известный ученый, профессор и член- корреспондент РАН О.А. Свитич на очередной срок назначена директором НИИ вакцин и сывороток им. И.И. Мечникова.
Институт знаменит многими достижениями, в том числе и тем, что там разрабатывают живые вакцины, а также вплотную подошли к созданию лекарства против раковых опухолей.
О дне нынешнем и о будущем прославленного НИИ первый заместитель главного редактора «МН» Андрей Авдонин беседует с Оксаной Свитич.
Справка «МН»
О.А. Свитич - российский ученый-иммунолог, вакцинолог. В возрасте 30 лет защитила докторскую диссертацию «Молекулярно-генетические механизмы врожденного иммунитета на уровне слизистых оболочек при патологии инфекционного генеза». А уже в 36 лет (2016 г.) стала профессором Российской академии наук и членом-корреспондентом РАН. Через два года, в 2018 году, О.А. Свитич назначена директором НИИ вакцин и сывороток им. И.И.Мечникова. Автор более 400 научных работ, монографий, патентов.
ЧТО УДАЛОСЬ И ПОЛУЧИЛОСЬ
- Оксана Анатольевна, поздравляем Вас с назначением на должность директора института на очередные 5 лет. С каких позиций институт начинает новый этап своей работы?
- Мне, как лицу заинтересованному, трудно судить объективно. Помимо огромной практической и научной работы можно еще вспомнить множество состоявшихся научных конференций, которые приносят пользу не только науке, но и практическому здравоохранению. В период пандемии формат научных конференций был переведен в интерактивный, что позволило проводить не 1-2 конференции в год, а вдесятеро больше. Участие смогли принять ученые со всей России, более активно происходил обмен опытом. Мы полностью реорганизовали наш конференц-зал, насытили его современной техникой с ее возможностями.
- Что дает более частое проведение таких научных конференций?
- Когда проходит целый десяток конференций с участием именно врачей из Иркутска, Екатеринбурга и других городов – мы получаем возможность охвата больших направлений научной деятельности. Разработки, созданные в период пандемии, активно используются в новых направлениях исследований. Нам надо быть готовыми к любой инфекции. В частности, нами был проведен спектр исследований из ряда вирусов, которые могут дать примерно тот результат, который предсказывала ВОЗ с условным вирусом Х.
- То есть, сохраняется надежда, что теперь мы сможем отреагировать вовремя на любой «вызов»?
- Да, на это и рассчитана наша сегодняшняя работа, чтобы уметь предупреждать, активнее проводить профилактику и не допустить новые эпидемии. Например, мы разработали ряд тест-систем по новой коронавирусной инфекции, по диагностике не только антительного (в том числе нейтрализующих антител), но и клеточного ответа, по диагностике активности механизмов врожденного иммунитета. То есть, эти все платформы, инструменты дают возможности вовремя реагировать, подстраиваться под изменения окружающей нас среды.
ПОСЛЕДСТВИЯ COVID-19 – ОБОСТРЕНИЕ СТАРЫХ БОЛЕЗНЕЙ
- А что бы Вы отметили самое важное за истекшие годы для института?
- Как это не грустно звучит, важнейшим испытанием была пандемия. Да, сейчас сам вирус становится обычной респираторной инфекцией, но 2019-20гг., конечно, вспоминать не очень легко. Пришлось много работать и, в первую очередь, участвовать в разработке профилактических и диагностических препаратов. В иммунологическом плане шлейф перенесенной новой коронавирусной инфекции будет еще продолжаться несколько лет, поэтому исследования в области пост-ковида будут еще долго актуальны.
- Надо посмотреть отдаленные последствия?
- Вы недалеки от истины. Сейчас многие ученые, и мы в том числе занимаются изучением пост-ковида, в первую очередь – на уровне иммунитета. Занимаются коррекцией, потому что у кого-то на уровне иммунитета всё отразилось, у кого-то – на эндокринной системе…
- Даже так?
- Да, стали чаще обращаться по поводу, например, аутоиммунных заболеваний. А у кого-то отразилось на когнитивном уровне, потому что SARS-Cov2 имеет рецепторы и для проникновения в центральную нервную систему, поэтому у кого-то эта функция стала по-другому работать. У кого-то сахарный диабет «появился», а уж про тромбозы я вообще молчу – то есть, сердечно-сосудистые патологии, инсульты и инфаркты тоже участились. И стал гораздо больше процент так называемой «необъяснимой летальности». Это связано с тем, что коронавирусная инфекция приводит к разбалансировке ряда систем организма человека. А там если организм здоровый – то человек справляется, возвращается к работе и так далее.
- Особенно при гриппе…
- После гриппа часто бывают такие осложнения, как пневмония. И все думали вначале, что при COVID-19 тоже будут основное осложнение - пневмония, а мы получили полную разбалансировку организма. Здесь ведь интерфероновое звено страдает и другие. В нашем институте за этот период пандемии были созданы прототипы живой вакцины от новой коронавирусной инфекции. Но есть проблема с вирусами - они быстро меняются. И, как с антибиотиками, очень трудно создать противовирусный препарат, который будет работать долгое время.
- Но вы создали аттенуированный штамм омикрона?
- Да, на базе НИИ создан прототип живой вакцины, она содержит в себе не только S-белок, но и другие белки вирусы. Вирусные белки довольно быстро мутируют, это приводит к тому, что необходимо использовать новые подходы в создании профилактических препаратов. Но беда в том, что, новые препараты сами «подталкивают» вирус на более ускоренную эволюцию. Так что, всё равно всегда придется нам что-то придумывать и разрабатывать.
- Опять же, как бесконечен грипп?
- Да, мы все знаем, что каждый год создаются вакцины против гриппа. Это связано с тем, что иммунитет к гриппу типоспецифичен, появляются новые типы вируса – нужна новая вакцина… Коронавирусы тоже меняются, но не так быстро. SARS-Cov2 постепенно «входит» нашу популяцию в качестве респираторного вируса, в группу ОРВИ.
ОНКОЛИТИЧЕСКИЕ И ИНЫЕ ВИРУСЫ
- Оксана Анатольевна, институт под Вашим руководством занимается множеством заболеваний вирусного характера…
- Конечно, здесь и ветрянка, и корь, и краснуха, и паротит…
- … но особенно остро стоит вопрос сегодня с ростом онкологии…
- Да, если раньше онкология была прерогатива возраста 65+, когда уже были сбои в иммунной системе. А сейчас все больше случаев онкологии определяется у людей 30-40 лет. Скорость развития онкологического процесса у молодых людей выше. И у нас в институте есть целый блок, направление, которые разрабатывают онколитические вирусы, которые также могут противостоять онкологической патологии.
- И как же происходит этот процесс?
- Для оценки противовирусного действия вирусов в наших лабораториях получают опухолевые клетки из клинического материала, далее, после культивирования, заражают полученную культуру онколитическими вирусами и смотрим – какие из них наиболее активны, и какой вариант гибели клеток.
Мы открыли две новые лаборатории, которые получают дополнительной финансирование, и вот одна как раз занимаются онколитическими вирусам.
- А вот иммунология и аллергология – эти близкие научные направления у вас в институте тоже развиваются? Весной начинаются «чихания и сморкания» от пыльцы… И с каждым годом таких людей всё больше…
- Раньше была такая специальность «аллергология и клиническая иммунология». Сейчас все объединили в одну – Иммунологию. И – да, у нас есть клинический центр, который занимается этим на практике, по вакцинации и по аллергенам – от диагностики, до подходов к терапии, к профилактике.
В плане научных разработок у нас есть десяток лабораторий, которые действуют именно как лаборатории иммунной направленности. Есть иммунологические школы, которые изучают антигены, антитела, межклеточные взаимодействия и др.
ПРОДУКТ – ЭТО ГЛАВНОЕ
- С вас, это, видимо, требуют в первую очередь?
- Несомненно. Сейчас, в связи с импортозамещением, особенно важно не только повышать публикационную активность, но и создавать «продукты» - прототипы диагностических, терапевтических и профилактических препаратов.
Вообще надо отметить главное: создание «стартапов» на основе биологических объектов крайне сложны. Наш институт один из немногих, кто сохранил возможность создавать новые «продукты» в области бактериологии и вирусологии, а также исследования in vitro и in vivo
- А что касается аллергологии?
- У нас есть несколько таких лабораторий, они участвуют в создании аллергенов. Это сейчас крайне актуально, потому что импортные аллергены, которые у нас обычно использовались в России, они сейчас практически недоступны.
- Импорт закончился?
- Нельзя сказать так однозначно, но импортные реагенты сейчас можно получить очень дорого и долго. И вот эта ситуация нас стимулирует работать в данном направлении, в том числе актуализировать наши научные разработки.
- Я уверен, что как только мировое научное сообщество увидит, что в России начали появляться прорывные научные технологии – они начнут сразу приглашать. Мы же помним, что было раньше, и как советские ученые выезжали. Задача была, чтобы только не «утекали» технологии.
- Конечно, наш институт всегда был востребован в мировой научной среде и будет востребован, никуда от этого не уйти.
- А еще, например, вы создали более современный сайт института, что немаловажно. Чем может помочь хорошая интернет-платформа в дальнейшей работе института?
- Для нас, как и многих других научных сообществ интернет-сайт – это, прежде всего «лицо» института. Сегодня «по одежке», по интернет-странице, по сути, и встречают. Ведь любая высоко поставленная организация первым делом лезет в интернет, там смотрят на сайт – «а что же, собственно говоря…». Поэтому мы создаем наш сайт более представительным, переработали его на современный лад. Представлен материал по тому, что у нас делается в науке, в практике, а также что мы можем предложить в плане испытательной лаборатории, в плане центра коллективного пользования, коллекции, что интересного есть в работе клиническо-диагностического центра и т. д. У нас есть целый спектр направлений, которые мы можем предложить, как услуги, как научную совместную работу. То есть, институт в этом плане открыт. И чем лучше на сайте всё это наше многообразие представлено, тем больше вероятности, что наша «визитка» сработает.